, несмотря на сомнения многих скептиков, будет сильной валютой. И связано это с проблемой валютных резервов.

В конце 1996 года суммарные валютные резервы стран ЕС составляли 403 млрд. долларов (без Греции, Великобритании, Дании и Швеции -- 311 млрд. долларов), что больше, чем у США и Японии вместе взятых. Курс доллар/евробудет зависеть, в частности, от того, как изменятся структура и размеры валютных резервов стран-участниц. После создания ЭВС у европейских центробанков сократится потребность в таких огромных суммах резервов. Во-первых, исчезнет необходимость защиты национальных валют от атак спекулянтов и удержания колебаний курсов в требуемых пределах, как сейчас того требует существование ЕВМ. Во-вторых, вся торговля между странами - членами ЭВС будет осуществляться в евро

. В-третьих, резервы, деноминированные в валютах стран-членов, автоматически будут переведены в евро

. Оставшаяся часть резервов, из которых до 90% будет приходиться на американские доллары, окажется явно чрезмерной. Таким образом, неизбежно как абсолютное сокращение валютных резервов, так и их диверсификация за счет увеличения доли иены и других валют. Огромное количество американской валюты будет выброшено на рынок, и доллар подешевеет относительно евро

. Изменение структуры валютных резервов других стран также усилит это воздействие. Международный спрос на евро

в течение первого десятилетия после его создания оценивается аналитиками банка “Джи. Пи. Морган” в 600 млрд. долларов. Однако сильный евро

может подорвать конкурентоспособность европейских товаров. Дефляционные тенденции могут негативно отразиться на темпах экономического роста и увеличить безработицу.

Кроме того, денежная политика ЕЦБ на первых порах будет сверхжесткой - с целью поддержать высокую репутацию европейской валюты. Это может вызвать необходимость компенсации в виде смягчения фискальной политики. Такое сочетание денежной и фискальной политики в точности повторит ситуацию в США в первой половине 80-х годов, которая привела к росту доллара и резкому увеличению государственного долга. Сочетание же жесткой денежной и жесткой фискальной политики чревато затяжным спадом, который усугубит отставание Европы от своих стратегических конкурентов. Дефляционное давление будет следствием не только удорожания евро

к доллару. По данным Карла Гана, бывшего президента компании “Вольксваген”, цены одного и того же товара сейчас колеблются в Европе в пределах 20-25%. После перехода на евроцены почти мгновенно будут гармонизированы, причем по нижнему уровню, что вызовет колоссальный дефляционный эффект. При этом различия в издержках на рабочую силу останутся практически теми же. Это приведет к падению средней рентабельности производства и усилит угрозу спада.

Многие аналитики полагают, что отложить переход к евроравносильно тому, чтобы вообще отказаться от его создания. В некоторых странах, включая Германию, возможен приход к власти левых правительств, что в корне изменит политическую ситуацию. Денежная политика левых органически плохо совместима с переходом к единой валюте, и приоритет сместится в сторону социальных вопросов. Интеграция же Европы в социальной сфере на порядок сложнее и может рассматриваться лишь как долгосрочная стратегическая цель.

Отказ от проекта не будет означать, что статус-кво сохранился. По прогнозам аналитиков “Дресднербанк”, в результате значительно вырастет курс немецкой марки, а курсы других европейских валют могут надолго выйти из узкого коридора колебаний вокруг марки. Снова вырастет разрыв в процентных ставках между странами. Однако только Германия может рассчитывать на серьезный интерес инвесторов. Финансово-экономическая гомогенность стран, движение к которой дается с таким трудом, будет разрушена, и проект единой валюты может быть похоронен окончательно. Несмотря на большой риск, всегда связанный с осуществлением проектов таких масштабов, долгосрочный эффект от создания экономического и валютного союза с единой валютой реализации может окупить все издержки. Да и динамичность развития конкурентов вынуждает рисковать. Теперь судьба евровсецело зависит от политической воли европейской элиты.